• Сайт каталог компаний - Статьи
• » Ведение дел в судах

• » Защита по обвинению ст. 290 ук рф

Бороться с коррупцией должно и нужно. Мы порой часто наблюдаем, что порой благие намерения превращаются, при их реализации, в нечто совсем другое, нечто далекое от первоначального замысла .

Уходит, например, со своего поста «главный по тарелочкам», следом за ним и уходят члены его команды.

Мне довелось защищать одного хорошего человека, в свое время работающего в Правительстве Московской области. По существу его «вина» заключалась в том, что тот вовремя не ушел со своего поста, при уходе в отставку своего непосредственного начальника — министра.

К моему подзащитному неоднократно обращались с предложениями уйти со своего поста в связи с приходом другой команды во власть. А мой подзащитный вовремя не сориентировался, что данные просьбы, являются предложениями, от которых «нельзя отказываться». Вот и вся предыстория.

ОРМ в отношении подзащитного проводилось несколько месяцев. На задержание чиновника, оперативно откликнулись СМИ, предположительно пресслужба ГУВД, предоставила данную информацию медийным изданиям, якобы о том, что «был задержан с поличным высокопоставленный чиновник, при получении взятки в особо крупных размерах у коммерсанта....» Мягко говоря, данный «вброс» не соответствовал действительности.

В качестве «троянского коня» выступал бизнесмен, у которого якобы «вымогают взятку» за реализацию контракта, заключенного между Правительством Московской области и его коммерческой структурой.

Суть обвинения заключалась в том, что якобы мой подзащитный просил себе откат из тех денег которые будут перечислены на расчетный счет коммерческой организации по контракту, заключенному между его коммерческой организацией и Правительством Московской области.

Дело осложнялось на фоне того негатива и череды не утихающих коррупционных скандалов, которые охватили Правительство Московской области. В результате чего Московская область оказалась банкротом, что свою очередь ударило по репутации предыдущего губернатора. Все это, ох как было не к стати.

Скажу сразу, никаких денег чиновник не просил, сотрудники СК РФ, данное обстоятельство, пояснили, тем, что «дураков нынче не стало», и никто на прямую «откат» не требует, а требование получение денег носит якобы завуалированную форму.

Само обвинение носило сугубо оценочный характер. И порой не важно о чем ты говоришь, порой намного важней, какие выводы делают те, которые тебя контролируют!

Меня абсолютно не волновало, совершил ли мой подзащитный на самом деле преступление или не совершал его, мною двигало желание помочь человеку, попавшего в беду исходя из конституционного принципа презумпции невиновности.

Не заметить странности поведения моего подзащитного не могли не только я, при анализе ситуации, но и тем более сотрудники правоохранительных органов. Если эти странности при общении с подзащитным, рассматривались мной как личные особенности подзащитного, все-таки ученый, долгие годы посвятивший себя науке, то у «противной» стороны они оценивались как противоправное поведение.

В отношении моего подзащитного возбудили уголовное дело по п.п. «в, г» ст. 290 УК РФ. С учетом уже не молодого возраста, состояния здоровья моего подзащитного, это было равносильно катастрофе. О серьезности подозрения, рассказал я его супруге и сыну. Для меня было важно донести до родственников, что «чудес не бывает» и в тоже время сделать все, что лично от меня зависит для нормальной защиты его интересов.

Меня очень тронула реакция его супруги на серьезность ситуации, женщина почтенного возраста, преподаватель ВУЗа, профессор, выслушала меня внимательно, подведя черту нашему диалогу: — «Ну все, пропал человек!» Интонация, ее говорила, что прощается со своим физически не здоровым супругом навсегда, и уже больше в скором времени его больше не увидит.

Первое что нужно было мне сделать, добиться меры пресечения не связанной с лишением свободы. Задача была решена, была избрана мера пресечения — подписка о не выезде.

Второе, решить вопрос о его госпитализации, здоровье моего подзащитного сильно пошатнулось. Этим решалось две подзадачи, чтобы подлеченный человек мог участвовать в процессуальных действиях, и чтобы здоровья хватило в дальнейшем преодолевать превратности судьбы, а также собрать документы на ВТЭК для получения инвалидности. Что тоже было сделано.

После госпитализации, мой подзащитный, будучи под следствием, как ни в чем не бывало ходил на работу, некоторые из коллег по работе требовали, чтобы он уволился по собственному желанию, однако он и не думал увольняться.

После чего, представители следственного комитета, вышли с ходатайством в суд об отстранении его от должности. К удивлению прокуратуры и следственного комитета, и к радости защиты, судья в постановлении отказала в ходатайстве об отстранении от должности.

Удивительные метаморфозы — доводы защиты судьей были исследованы и приняты, а мнение прокурора и следствия посчитало голословным и бездоказательным.

Через некоторое время, последовало прокурорское представление.

Мне пришлось предложить моему подзащитному не испытывать судьбу, уволиться по собственному желанию, поскольку как информированный оптимист понимал, что не может нам постоянно «везти», а «не хорошая» запись в трудовой книжке может помешать в будущем при устройстве на работу.

Так он и сделал, а тем самым в Мосгорсуде при рассмотрении данного дела, мы предоставили кроме того, дополнительно документы о том, что предмет спора отсутствует. Таким образом, и судебный акт суда 2 инстанции был принят в нашу пользу.

В основе обвинения, кроме материалов ОРМ легли показания потерпевшего, причем потерпевший сам «твердый калач», весьма ловко дал показания, чувствовалась «рука мастера» их «причесавших как надо».

В дальнейшем, при сопоставлении распечаток переговоров с показаниями потерпевшего, выявилось столько откровенного вранья и передергивания фактов, о чем указывалось защитой, но к сожалению это не волновало ни следствие ни прокуратуру ни суд, реакции — ноль.

Грубейшее нарушение норм материального права, о котором указывалось в своих многочисленных жалобах на первоначальных этапах предварительного следствия нашли свое понимание. Главные зацепки защиты были в некорректности формулировок подозрения, а затем уже обвинения, которые оспаривались защитой. Их же собственные выводы противоречили их же собственным установленным фактам.

И если бы на предварительном следствии при должной сноровке и опыте их подработали, тогда эти нюансы выбили бы аргументы защиты, что усложнило бы защиту моего подзащитного.

При исследовании материалов ОРМ, в одним из последних контактов потерпевшего с подзащитным, зафиксированных в аудио и видео ряд, прослеживалась откровенная провокация дачи взятки со стороны потерпевшего, и очевидный отказ моего подзащитного на данное «предложение».

Обидно, что данное обстоятельство не произвело впечатления ни на предварительное ни на судебное следствие. Как мне думается, были исследованы предыдущие контакты, между подзащитным и потерпевшим, которые мало о чем информируют, вот потерпевший и решил торпедировать события в тот же день, перед «реализацией» ОРМ.

Само собой напрашивался резонный вопрос:

— «Какова была необходимость встречаться с потерпевшим в различных общественных местах, рюмочных — макдональдсах, вместо того, чтобы решать производственные задачи на рабочем месте?» Оказывается, в то самое время Правительство Московской области переезжало со Старой площади в г. Красногорск и чиновники на некоторое время остались без своих рабочих кабинетов.

Основным достижением защиты на стадии предварительного следствия считаю, переквалификацию с более тяжкого обвинения на менее тяжкое, а именно, с п.п. «в, г» ст. 290 УК РФ на ч.3 ст.30 ст. 159 УК РФ. С низшего предела наказания ст. 290 УК РФ от 8 лет до 12 лет лишения свободы, перейти на высший предел незаконченного состава ч.3 ст.30 ст. 159 УК РФ — 4 года, при оконченном составе — 6 лет, где минимальный срок наказания равнялся 2-м годам, в старой редакции вышеназванной нормы.

Это все-таки позитив, хотя ранее в СК РФ меня уверяли, что это невозможно, и на переквалификацию они никогда и ни за что не пойдут. Им же нужен «коррупционер» с соответствующим суровым приговором и наказанием в виде многолетнего лишения свободы, а не «рядовой мошенник», который СК РФ явно был не интересен.

Единственный путь следствия указывался на «правильное поведение» полностью признать свою вину и раскаяться в содеянном, сначала по ст. 290 УК РФ, ну а потом, после отмены незаконного постановления о возбуждения уголовного дела по ст. 290 УК РФ, после моей жалобы, через несколько дней вновь они «затянули ту же песню», уже возбудив уголовное дело по ч.3 ст.30 ст. 159 УК РФ.

Сделав шаг на встречу защите, далее начали твориться странные вещи. Начался футбол, мои жалобы в Прокуратуру г. Москвы на Никулинскую районную прокуратуру отправляли для рассмотрения в саму Никулинскую прокуратуру.

Из районной прокуратуры приходила глупость такого содержания, что дескать районная прокуратура не может осуществлять надзор за действиями вышестоящей прокуратуры,

СУ субъекта СК РФ со СО СК РФ разыграли такую же «комбинацию». Способ перестать рассматривать жалобы — замкнуть таким образом круг.

Что самое интересное, обратил внимание, вот на что, когда на личном приеме в Генеральной прокуратуре РФ обращался с очередной жалобой, в устной беседе получал полнейшее понимание происходящего о делу, но потом во властных механизмах происходил некий сбой, и я уже получал более расплывчатые формулировки ответов, как вроде и не опровергли существо жалоб и в тоже время не находили поддержку. А временной фактор уже играл на руку стороны обвинения.

По прошествии времени, мысленно «отматывая ситуацию назад», критично исследуя действия защиты в моем лице, виртуально меняя в своем воображении тактику защиты, задавал себе ответ: — «Возможно ли было добиться полного прекращения уголовного преследования вообще? И какие ответные меры могли последовать со стороны обвинения? У меня на этот счет до сих пор нет ответа. Любые мои действия в качестве защитника, порождали противодействия со стороны обвинения.

Примечательно, что 3-й Закон Ньютона в юриспруденции работает несколько иначе, чем по законам классической физики. Где порой меры противодействия, лиц осуществляющих уголовное преследование, бывают в разы превышающие первоначальные усилия защиты, и порой „отдача“ бывает так ошеломительна, что восстановить первоначальную ситуацию, которая ранее в большей степени была в интересах подзащитного, практически бывает уже не возможна.

Поэтому с неким скепсисом отношусь к предложениям: — »А давайте сделаем вот так, а потом посмотрим что будет". Всегда прошу просчитывать риски.

Если задать себе другой вопрос: — " Итоги по делу могли быть более драматичны?" ответ имеется: — «Безусловно!» Тем более, что сотрудники СК РФ и местной прокуратуры были настроены на «образцово-показательный» процесс, дабы показать урок правового воспитания другим, а моего подзащитного использовать в качестве эталона борьбы с коррупцией. В таком аспекте, их первоначальные планы были сорваны.

В чем я глубоко убежден, в том, что вина моего подзащитного так и была ни обвинением ни судом не доказана.

Согласно диспозиции ст. 159 УК РФ Мошенничество, то есть хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотреблением доверием. Нельзя похитить того, что у потерпевшего нет и не может ему принадлежать.

И в обвинении и в приговоре утверждается, что мой подзащитный обвинялся в попытке хищения денежных средств именно принадлежащих потерпевшему как физическому лицу

Это утверждение не верно, во-первых, потому что в силу действующих законоположений (ст.ст. 48, 66-67 и 87-88 ГК РФ, ст.2 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью») ни генеральный директор, ни участники общества не являются собственниками имущества, а именно денежных средств, которые возможно в будущем возможно будут принадлежать обществу с ограниченной ответственностью «ХХХ».

Это утверждение неверно, во-вторых, потому что в обвинении не приведены и в деле не имеется доказательств того, что денежные средства должны были бы принадлежать именно потерпевшему как физическому лицу.

Это утверждение не верно в третьих, потому что согласно положениям ст. 223 ГК РФ момент возникновения права собственности на денежные средства у приобретателя, а именно, у общества с ограниченной ответственностью «ХХХ», возникает с момента перечисления их на расчетный счет ООО «ХХХ». Перечисления денежных средств на р/с ООО «ХХХ» не произошло, что подтверждается самим приговором.

Таким образом никакого имущества, а именно денежных средств, у потерпевшего не было и быть не могло. Денежные средства из Министерства финансов Правительства Московской области не перечислялись на расчётный счет ООО «ХХХ» вплоть до момента доставления подзащитного (13 мая 2010 года) в ОБЭП ЗАО УВД г. Москвы.

Налицо отсутствует предмет преступления – денежные средства.

Обвинение исходит из предположения о якобы подготовке подзащитного к совершению преступления, покушению на имущество — денежные средства, которое не потерпевший, как физическое лицо, а именно ООО «ХХХ» могло бы получить в будущем.

Таким образом, сам потерпевший, по уголовному делу признан потерпевшим неправомерно.

Даже если предположить что мой подзащитный, совершал преступление на стадии его приготовления, то все равно не образует состав преступления, поскольку он обвинялся в состоянии тяжкого преступления, а уголовная ответственность на стадии приготовления наступает только за особо тяжкий состав.

Перечитав приговор, с начала его хотел опубликовать, но поскольку он пестрит событиями, лицами, документами и обстоятельствами, без них становится невозможно уловить не только нюансы дела, но и существенные узловые моменты.

Кроме того, сам приговор, никакого отношения праву не имеет.

Предварительное следствие и судебное расследование во временных рамках составляло около года.

Позиция по делу: полное не признание своей вины.

Итоги по делу: два года шесть месяцев, реального наказания в колонии общего режима, без штрафа.

Реальное отбывание наказания — полтора года.

Именно по этой причине я и мой подзащитный не стали обращаться в Верховный суд РФ, дабы не «спутать карты» при рассмотрении вопроса об УДО. А обращение в Верховный Суд РФ, потом уже потеряло свою актуальность за ненадобностью.

Если рассматривать объективно данный уголовный процесс в привязке со статистическими данными по квалификации, переквалификации и наказанию, избирательности в подходе правоприменения, а также с другими неблагоприятными факторами реальной окружающей действительностью, то в целом результат на много более благоприятный, чем ожидалось и обещалось властями ранее.